ЖАН КОКТО

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ГОЛОС

Сценическое пространство, ограниченное рамой из нарисованных красных драпировок, представляет собой неровный угол женской спальни, это темная комната в синеватых тонах; налево видна кровать в беспорядке, направо — полуоткрытая дверь в белую, ярко освещенную ванную. В центре, на заднике, — увеличенная фотография какого-нибудь шедевра, висящая косо, или же семейный портрет: короче, какая-то картина зловещего вида. Около суфлерской будки стоит низкий стул и маленький столик. На нем телефон, книги, лампа, бросающая вокруг беспощадно-яркий свет. Это комната, в которой произошло убийство. На полу, около кровати, лежит ЖЕНЩИНА в длинной ночной рубашке. Она кажется убитой. Пауза. ЖЕНЩИНА делает движение, меняет положение и снова застывает в неподвижности. Наконец, она решается встать, поднимается с пола. берет манто, лежащее на кровати, и, задержавшись на мгновение у телефона, направляется к двери. Едва она коснулась дверной ручки, как раздается телефонный звонок. Она бросает манто и кидается к телефону. Манто мешает ей, она отбрасывает его ногой и хватает трубку. С этой минуты она будет говорить стоя, си-дя, повернувшись спиной, анфас, в профиль, стоя на коленях за вы¬сокой спинкой кресла, положив голову на край спинки (как будто она отрезана), или отки-нувшись в кресле, или, наконец, шагая взад и вперед по комнате, таща за собой телефонный провод, и так до самого конца, когда она упадет ничком на кро-вать. Голова ее свесится с края постели, и телефонная трубка выпадет, как камень, из ее руки. Каждая ее поза определяет ту или иную фазу этого монолога-диалога (фаза лжи, фаза телефонной нераз-берихи и т.д.). Нервозность проявляется не в лихора-дочной быстроте, а только в изменении позы, причем каждая из них должна выражать высшую степень не-удобства. Ночная рубашка. пеньюар, потолок, дверь, кресла, чехлы, абажур лампы — ослепительно-белого цвета. Необходимо найти такое освещение (из суфлерской будки), чтобы огромная тень сидящей женщины па-дала позади нее на задник. Это освещение также должно подчеркивать свет, падающий из-под абажу-ра настольной лампы. Стиль этой пьесы исключает все, что напоминает «блестящее актерское ис¬полнение» («брио»). Автор рекомендует актрисе, ко-торая будет играть эту роль, избегать даже намека на иронию, язвительность, колкость, свойст¬венные ос-корбленной женщине. Героиня — жертва, обыкно-венная женщина, влюбленная без памяти: она только один раз прибегает к хитрости, протя¬гивая мужчине руку помощи, чтобы он сознался в том, что солгал, и избавил ее от этого жалкого и пошлого воспомина-ния. Автор хотел бы, чтобы актриса производила впечатление человека, истекающего кровью, теряю-щего кровь при каждом движении, как раненое жи-вотное, и чтобы в конце пьесы комната казалась на-полненной кровью. Прошу также уважать авторский текст, в котором все ошибки, повторы, литературные обороты, безвкусица и пошлость тщательно выверены и распределены. Алло, алло, алло . . . Да нет же, мадам, вы не туда звоните, повесьте трубку . . . Нет, это частная квартира. Опять ... Алло! ... Но, мадам, это вы долж¬ны положить трубку . . . Алло, мадемуазель, алло. . . разъедините . . . Да нет же, это не доктор Шмидт ... Это ноль восемь, а не ноль семь. Алло . . . Просто смешно . . . Ко мне звонят, я отвечаю. (Кладет трубку, продолжая держать на ней руку. Звонок.) . Алло! ... Но, мадам, что вы от меня хотите, что я могу сде-лать? . . . Почему вы говорите в таком тоне. . . Почему вы считаете, что виновата, я . . . Ничего подобного . .. Ничего подобного. . . Алло! ... Алло, мадемуазель . . . Я не могу говорить. Меня все время прерывают. Ли-ния не в порядке. Скажите этой даме, чтобы она разъединилась. (Кладет трубку. Звонок.) Алло! Это ты? ... Это ты? ... Да... Очень плохо слышно ... Ты так далеко, далеко ... Алло! . . . Ужасно ... . Слы¬шишь, сколько голосов на линии ... Перезвони. Ал-ло! Пе-ре-зво-ни . . . Я сказала: перезвони мне ... Но, мадам, положи-те трубку. Я вам уже сказала, что я не доктор Шмидт ... Алло! (Кла-дет трубку. Звонок.) А! Наконец-то . . . Это ты... Да... Теперь очень хорошо . . . Алло! . . . Да . . .Это была просто пытка слышать твой голос через все эти голоса . . . Да ... Да... Нет... действительно удачно . . . Я только что вернулась, десять минут тому назад . . . Ты сегодня еще не звонил? . . . А! ... Нет, нет . . . я обедала в гостях ... У Марты . . . Сейчас, должно быть, уже чет-верть двенадцатого ... Ты звонишь из дома? . . . Тогда взгляни на электрические часы . . . Я так и думала . . . Да, да, милый . . . Вчера вечером? Вчера вечером я сразу же легла и приняла снотворное, что-бы заснуть . . . Нет . . . одну таблетку . . . в девять часов . . . Немно-го болела голова, но я взяла себя в руки. Пришла Марта. Она позав-тракала со мной. Я пошла за покуп¬ками. Вернулась домой. Уложила все письма в желтый портфель. Я . . . Что? ... Держусь . . . Клянусь тебе . . . Я очень, очень мужественна . . . Что я делала потом? Потом я оделась, за мной заехала Марта и вот... Я только что вернулась от нее. Она была великолепна . . . Очень, очень добра ко мне, велико-лепна. . . Да, у нее такой вид, но она не такая. Ты был прав, как всегда . . . Розовое платье и мех . . . В чер¬ной шляпе . .. Она еще на мне . . . Нет, нет, я не курю. Я выкурила только три сигареты . . . Нет, это правда . . . Да, да ... Какой ты милый ... Ты тоже только что вернулся? . . . Ты был все время дома . . . Какой процесс?... Ах, да ... Ты не должен так переутомляться . . . Ал-ло! Алло! Не разъединяйте. Алло! ... Алло! Милый ... Алло! Если нас разъединят, перезвони мне сейчас же ... конечно. . . Алло! Нет . . . Я слушаю ... В портфеле . . . Все письма, твои и мои, ты можешь послать за ним, когда захочешь ... Да, тяжело . . . Я понимаю . . . Но, дорогой мой, не извиняйся, это вполне естественно . . . это я такая глупая. Ты такой добрый . . . Ты такой добрый ... Я сама не думала, что окажусь такой сильной . . . Нет, не стоит мной восхищаться. Я стала как луна-тик. Я машинально одеваюсь, машинально выхожу, возвращаюсь. Может быть, завтра я не смогу быть такой мужественной . . . Ты? . . . Да нет же ... нет, мой дорогой, я ни в чем не могу тебя упрекнуть ... я... я... Оставь ... Что? ... Было бы вполне естественно ... Наоборот . . . Мы ... Мы же условились, что никогда не будем лгать друг другу, и я считала бы пре¬ступлением, если бы ты меня держал в неведении до последней минуты. Удар был бы слишком жестоким, а так у меня бы-ло время привыкнуть к мысли, понять . . . Какая комедия? ... Ал¬ло! ... Кто? . . . Я разыгрываю комедию, я? . . . Ты же меня знаешь, я со-вершенно не способна . . . Совсем нет . . . Да нет . . . Со¬вершенно спокойна . . . Ты бы заметил . . ... Я сказала: ты бы заметил. Разве у меня голос человека, который что-то скрывает ... Нет. Я решила быть мужественной и буду . . . Подожди ... Это не одно и то же . . . возможно, но ведь даже когда догадываешься, когда ждешь несчастья, все равно оно внезапно обрушивается на тебя, и ты па¬даешь . . . Не преувеличивай . . . У меня все-таки было время свык-нуться с этой мыслью. Ты постарался успокоить меня, усыпить . . . Нашей любви пришлось преодолеть слишком много препятствий. На-до было сразу решать: отказаться от пяти лет счастья или же пойти на риск. Я никогда не верила, что все устроится. Я дорого заплатила за безграничное счастье . . . Алло! . . . безграничное . . . И я не жа-лею ... Я не... я не жалею ни о чем—ни о чем — ни о чем . . . Ты . . . ты ошибаешься ... ты... ты... ты ошибаешься. Я . .. Алло! . . . Я получила то, что за¬служила. Я хотела сума-сшедшего счастья и сама была сумасшедшей . . . Милый . . . Послу-шай . . . Алло! ... Милый. . . дай мне.. . Алло! . . . Дай мне сказать. Не обвиняй себя. Во всем вино¬вата я одна. Да, да . . . Вспомни то воскресенье в Версале и телеграмму .. . Да! . . . Вот! . . . Ведь я хотела прийти, ведь я тебе не дала произнести ни слова, это же я тебе сказа-ла, что мне все безразлично . . . Нет... Нет . . . Нет . . . В этом ты не-прав . .. Я... Я позвонила первая . . . Нет, это было во вторник . . . во вторник . .. Да, уверена. Во вторник двадцать седьмого. Твоя теле¬грамма пришла в понедельник вечером, двадцать шестого. Ты прекрас¬но знаешь, что я помню эти даты наизусть . . . Твоя мать? Зачем? . . . Не стоит беспокоиться . . . Я еще сама не знаю . . . Да . . . возможно . . . О! Нет, безусловно не сразу. А ты? . . . Завтра? . . . Я не дума-ла, что это будет так скоро . . . Сей¬час, одну минуту ... Но это совер-шенно просто . . . завтра утром портфель будет у привратницы. Жозеф заедет за ним и возьмет . . . Я? Ты знаешь, может быть, я никуда не уеду, а может быть, поеду на несколько дней за город, к Марте . . . Он здесь. Он бродит как неприкаянный. Вчера он весь день ходил из прихожей в комнату и обратно. Он смотрел на меня, настораживался и все время слушал. Он тебя повсюду искал. Он как будто упрекал . . . меня за то, что я сижу и не помогаю ему искать тебя ... . Я считаю, что лучше тебе взять его . . . Если это животное должно быть несчастным ... О! Я!... Это же не дамская собачка. Я не смогу за ним хорошо уха¬живать. Не смогу его выводить. Будет гораздо лучше, если он останется с тобой . . . Нет, он меня скоро забудет . . . Посмотрим . . . Посмотрим . . . Но это не так сложно. Ты скажешь, что это собака твоего друга. Он очень любит Жозефа. Жозеф заедет за ним . . . Я надену на него красный ошейник. На нем нет но-мерка ... Хорошо, подождем ... Да... Да... Да, дорогой . .. Поняла ... Хорошо, дорогой ... Какие перчатки? ... Твои перчатки на меху, в которых ты водил машину? . . . Не знаю. Я их не видела. Возможно. Сейчас посмотрю... Подожди ... Смотри, чтобы нас не разъединили . . . (Она берет со столика кожаные перчатки на меху, лежащие за лам-пой, страстно целует их. Говорит в трубку, прижимая перчатки к щеке.) Алло! ... Алло! . . . Нет . . . Я искала их на комоде, на кресле, в прихожей, повсюду. Нигде нет . . . Послушай . . . Хорошо. Я еще по-ищу, но я уверена . . . Если случайно завтра утром их найду, я положу их в портфель, который будет у привратницы . . . Да, милый? ... Письма . . . Да . . . Сожги их . . . Я хочу попросить тебя кое о чем . . . Конечно, это глупость . . . Понимаешь . . . вот . . . Я хотела тебе ска-зать, когда ты их сожжешь, мне бы хотелось, чтобы ты положил пепел в черепаховую коробочку, которую я тебе подарила для сигарет и которую ты . .. Алло! ... Нет . . . Я знаю, что это глупо . . . Прости меня. Я была такой сильной. (Плачет.) . . . Ну вот, те-перь все. Я сморкалась. Я просто хочу сохранить этот пепел, вот и все . . . Какой ты добрый ... Что? . . .

Следующие слова, заключенные в кавычки, актриса скажет на том иностранном языке, которым она луч-ше всего владеет. «Бумаги твоей сестры я все сожгла на кухне, в плите. Сначала я хотела вынуть оттуда рисунок, о котором ты мне говорил, но так как ты. Хорошо ... Да!» . . . (Снова по-русски.) Это правда, ты уже в халате? . . . Ты ложишься спать? Не нужно так поздно работать, надо лечь, если зав¬тра утром тебе рано вставать. Алло! . . . Алло! . . . А так? ... Но я же говорю очень громко. . . А так ты слышишь? . . . Я говорю: а так ты слышишь? ... Странно, потому что я слышу тебя очень ясно, как будто ты рядом . . . Алло! . . . Алло! Алло! . . . Ну, вот! Теперь я тебя совсем не слышу. . . Сейчас лучше, но далеко, далеко ... Ты меня слышишь?. . . Хорошо, каждому свой черед ... Нет, не клади трубку! . . . Алло! . . . Я еще разговариваю, мадемуазель, разговариваю. . . Я тебя слышу. Я тебя очень хорошо слышу. Да, это было неприятно. Сама слышишь, а тебя, как ни старайся, не слышно, точно ты умерла . . . Да, хорошо, очень, очень хорошо. Поразительно, что нам дают так долго говорить. Обычно через три минуты прерывают, а потом дают не тот номер . . . Да, да . . . Я слышу даже лучше, чем раньше, но в твоем аппарате что-то шумит. Как будто это не твой телефон... Ты знаешь, я тебя вижу. (Он заставляет ее угадывать.) . . . Ка¬кой на тебе шарф? . . . Красный ... завязан слева . . . рукава рубашки подвернуты . . . Что в левой руке? Телефонная трубка. В правой? Авторучка. Ты рисуешь в блокноте головки, сердца, звезды. Ты улыбаешься! У меня глаза вме¬сто ушей . . . (Машинальным жестом закрывает лицо.) ... О, нет, дорогой, только не смотри на меня... Боюсь? ... Нет, не боюсь . . . Это хуже ... Просто я отвыкла спать одна . . . Да... Да... Да... Да, да... Обещаю тебе ... Я, я... Я обещаю тебе . . . Я тебе это обещаю . . . Ты очень добрый . . . Не знаю. Я избегаю смот¬реть на себя в зеркало. Я боюсь зажигать свет в ванной. Вчера, в зер¬кале, я нос к носу столкнулась со старой женщиной . . . Нет, нет! Действительно, старая женщина с седыми волосами и массой мелких морщинок . . . Ты очень хороший! Но, мой дорогой, какое же у меня прекрасное, лицо? Так говорят художники, это хуже всего . . . Я больше любила, когда ты говорил: взгляните на эту противную мордашку ... Да, уважаемый сударь! . . . Я пошутила ... Какой ты глупый . . . К счастью, ты неловок и любишь меня. Если бы ты не любил меня и был ловким, телефон превратился бы в страшное оружие. В оружие, которое не оставляет следов, которое действует бесшумно . .. .. . . Я? Злая? ... Алло! . . . Алло! Алло! . .. . Алло, милый . . .. . Куда ты исчез? . . . Алло, алло, алло, мадемуазель. (Набирает номер.) Ал-ло, мадемуазель, меня прервали. (Кладет трубку. Пауза. Снова снимает трубку.) Алло! (Набирает номер.) Алло! Алло! (Набирает но-мер.) Алло, мадемуазель! (Набирает номер. Раздается звонок.) Ал¬ло, это ты? ... Да нет же, мадемуазель. Меня разъедини¬ли . . . Не знаю . . . То есть . . . Подождите . . . Отёй, ноль-четыре-семь. Алло! . . . Занято ... Алло, мадемуазель, он меня сам вызывает . . . Хорошо. (Она кладет трубку. Звонок.) Алло! Алло! Ноль-четыре-семь? Нет, не шесть, а семь. О! (Снова набирает номер.) Алло! ... Алло, мадемуазель. Это ошибка. Мне дают ноль-четыре-шесть. Я прошу ноль-четыре-семь. Отёй. (Ждет.) Алло! Отёй, ноль-четыре-семь? А! Да. Это вы, Жозеф? . . . Это я . . . Нас прервали, когда мы говорили с мосье. Нет дома? . . . Да . . . Да . . . Он сегодня не вернется? ... Боже мой, какая я рассеянная! Мосье звонил мне из ресторана, нас прервали, а я звоню ему домой ... Простите меня, Жозеф . . . Спасибо .. . Спасибо . . . Хорошо. . . Спокойной ночи, Жозеф. . . (Она кладет трубку. Ей дурно. Звонок.) Алло! А! Милый! Это ты? . . . Нас прервали . . . Нет, нет. Я ждала. Мне звонили, я снимала трубку, и никто не отвечал ... Конечно . . . Безусловно . . . . Ты хочешь спать. . . Спасибо, что позвонил... Ты очень хороший. (Плачет.) . . . (Пауза.) . . . Нет, я слушаю . .. Что? ... Прости меня . . . Я знаю, что это глупо . . . Ничего, ничего. . . У меня все в порядке ... Клянусь, что у меня все в порядке . . . Нет, это тебе кажется . . . Ничего не случилось. Ты ошибаешься... Таким же тоном, как и раньше . . . Только, понимаешь: говоришь, говоришь и забываешь, что придется замолчать, повесить трубку, снова погрузиться в пусто-ту, в мрак ... Значит... (Плачет.) ... Выслушай меня, любимый. Я никогда тебе не лгала . . . Да, я знаю, знаю, я тебе верю, я в этом убеждена . . . Нет, именно в этом . . . Это я сама только что тебе солгала . . . Только что... сейчас. . . по те¬лефону, вот уже пятнадцать ми-нут, как я тебе лгу. Я прекрасно знаю, что у меня больше, нет надеж-ды, что мне больше нечего ждать, но ложь не помогает в несчастье, а потом—я не люблю тебе лгать, я не могу, я не хочу тебе лгать, даже для твоего блага . . . О! Ничего серьезного, мой дорогой, не пугайся . . . Только я тебе лгала, описывая свое платье и говоря, что я обедала у Марты . . . Я не обедала, на мне нет розового платья. Я накинула ман¬то на ночную рубашку, потому что, пока я ждала твоего звонка, пока я смотрела на телефон, пока я садилась и вставала, ходила взад и впе¬ред по комнате, я почувствовала, что начинаю сходить с ума! Тогда я накинула манто и решила выйти, взять такси, поехать к твоему дому и ждать под твоими окнами . . . Не знаю! Просто ждала бы, ждала бы, сама не знаю чего ... Ты прав ... Да . . . Да, я слушаю . . . Я буду благоразумной . . . . Я слушаю . . . Я отвечу тебе правду, клянусь . . . Я слушаю . . . Нет, я ничего не ела . . . Я не могла . . . Мне было очень плохо ... Вчера вечером я хотела принять таблетку снотворно-го, чтобы уснуть; я подумала, что, если принять больше, я буду луч-ше спать, а если принять все, то я больше не проснусь и умру. (Пла-чет.) . . . Я приняла двенадцать таблеток ... в теплой воде . . . Я заснула как убитая. И увидела сон: мне снилось, что ты ушел. Я сразу проснулась, вскочила, страшно обрадовалась, что это только сон, а когда вспомнила, что все это правда, что я одна, что го¬лова моя не лежит на твоем плече и тебя нет рядом, я почувствовала, что не могу больше жить, не могу жить . . . Мне было легко-легко и холодно, и сердце совсем не билось, а я все не умирала, и на меня напала такая ужасная тоска, что приблизительно через час я позвонила Марте. У меня не хватало мужества умереть одной . . . Милый . . . Милый . . . Было четыре. . . Температура была около сорока. Оказалось, что отравиться очень трудно; всегда ошибаются в дозе. Доктор прописал мне лекарства, и Марта осталась со мной на целый день. Она только недавно ушла, я ее упросила уйти, потому что ты обещал позвонить мне в последний раз, и я боялась, что она мне помешает говорить с тобой . . . Теперь хорошо, очень, очень хорошо ... Нет, совсем не болит . . . Да, ты прав ... Немного лихорадит . . . Тридцать восемь и три. . . Это от нервов. . . Не волнуйся . . . Какая я неосторожная! Я же дала себе слово, что не буду тебя волновать, что дам тебе возможность спокойно уе-хать и попрощаюсь с тобой так, как будто мы расстаемся до завтра . . . Нет, это было глупо . . . Да, да, конечно, глупо! . . . Труднее всего сейчас повесить трубку, снова остаться одной ... (Плачет.) Алло! . . . Я подумала, что нас разъединили . . . Ты такой добрый, милый . . . Бедный мой маль¬чик, которому я сделала так больно . . . Нет, говори, гово¬ри, говори, что хочешь . . . Я так мучилась, что мне хотелось кататься по полу, а стоило мне услы-шать твой голос, как мне снова стало хорошо и покойно. Знаешь, ко-гда мы лежали вместе и голова моя была на твоем плече, на своем любимом месте, а ты что-нибудь рассказывал, твой голос звучал точно так, как сейчас по телефону . . . Подло? . . . Нет, это я веду себя подло. Я же те¬бе поклялась . . . Я . . . Что ты говоришь! Ты, который . . . Ты . . . Ты мне всегда да-вал толь¬ко счастье . . . Но, дорогой мой, я уверяю тебя, что это неправда. Я же всегда знала, знала и ждала того, что случилось. Сколько женщин думают, что они проживут всю жизнь с любимым челове-ком, и поэтому для них разрыв — полная неожиданность, а я знала . . . давно знала . . . Я тебе не говорила . . . но у модистки, в журнале, я видела ее фотографию . . . Журнал лежал на столе, открытый на этой страницы . . . Но это так естественно или, вернее, так по-женски . . . Потому что я не хотела портить последние недели жизни с тобой . . . Нет. Вполне естественно . . . Не делай меня лучше, чем я есть на самом деле . . . Алло! Я слышу какую-то музыку . . . Я сказала, что слышу музыку . . . Ты должен постучать им в стенку и сказать, чтобы они не включали проигрыватель в такой поздний час. Они привыкли слушать музыку по ночам, потому что знают, что ты никогда не жи¬вешь дома . . . Нет, не нужно. Врач Марты зайдет ко мне завтра . . . Нет, милый, это очень хороший врач, и нет никакой необходимости его обижать, приглашая другого . . . Не волнуйся . . . Правда .. . Правда . .. Мар¬та тебе сообщит . . . Я понимаю ... Понимаю . . . Нет, на этот раз я буду мужественной, очень мужественной ... Что? . . . О, в тысячу раз лучше, но если бы ты не позвонил, я бы умерла . . . Нет . . . Подожди . . . Подожди .. . Поста¬раемся найти выход . . . (Хо-дит взад и вперед по комнате и тихо стонет.) . . . Прости меня. Я знаю, что эта сцена совершенно невыносима и что ты очень терпелив, но пойми ме¬ня: я страдаю, страдаю. Этот телефонный провод — последняя нить, которая связывает нас . . . Позавчера вечером? Да, я спала. Я взяла в постель телефон .. . Нет, нет. В постель . . .

Да, я сама знаю. Это смешно, но я взяла телефон в постель, потому что ведь это последнее, что нас связывает . ... Провод . . . . И потом, ты же обещал мне позвонить еще раз. Представь себе, что мне приснилось множество снов. Как будто ты мне позвонил и этот звонок оглушил меня, словно удар: ты ударил меня, и я упала, и еще снилось, что меня душат, а потом вдруг я очутилась на дне моря, которое походило на твою квартиру в Отёй, на мне был скафандр, и провод от него был привязан к тебе, и я умоляла тебя не перерезать его. Идиотские сны, когда говоришь о них вслух, но они были такими реальными, что мне было страшно . . . Сейчас мне не страшно, пото-му что ты со мной говоришь. Вот уже пять лет, как я живу только тобой, дышу только тобой и все время жду тебя: если ты опаздываешь, я думаю, что ты умер, умираю сама от этой мысли и сно¬ва оживаю, когда ты входишь в комнату, когда ты около меня, и снова умираю от страха при мысли, что ты уйдешь. Сейчас я дышу, потому что ты говоришь со мной. Мой сон был не таким уж глупым. Если ты сейчас повесишь трубку, ты перережешь провод, который соединяет нас . . . Да, любимый, в первую ночь я уснула, потому что это было в первый раз. Доктор сказал, что это нервный шок. В первую ночь люди всегда спят. Потрясение столь сильно — оно ведь всегда неожи-дан¬ное,— боль такая острая, что она отвлекает, это можно вынести. Но вторая ночь уже невыносима — так было вчера, а третья ночь — сегодня. Она начнется через несколько минут, когда ты повесишь трубку, и будет продолжаться завтра, и послезавтра, и еще много-много дней, совершенно пустых дней, боже мой, что же мне делать? . . . Нет, у меня нет лихорадки, никакой лихорадки; я очень трез¬во смотрю на все . . . Это безвыходно, поэтому было бы лучше набраться мужества и солгать тебе . . . но . . . Допустим, что я засну, все равно мне будет это сниться, и все равно потом я проснусь, и нужно будет вставать, одеваться, есть, мыться, выходить на улицу. А куда мне идти? . . . Но, дорогой мой мальчик, у меня же не было никаких дел, кроме тебя . . . Прости, я была всегда занята, ты прав, но занята только тобой, для тебя . . . Марта? . . . Но у нее своя жизнь. . . Милый, это все равно, что спросить рыбу, как она собирается жить дальше без воды . . . Я тебе уже говорила, мне никто не нужен . . . Развлечения? . . . Признаюсь тебе в одной вещи, хотя это не очень поэтично, но зато правда. С того страшного вечера, как ты ушел, я отвлеклась только один раз, у зубного врача, когда он удалял мне нерв . . . Одна . . . совершенно одна . . . Я же тебе говорила, что вот уже два дня он не выходит из прихожей . . . Я хотела позвать его, приласкать. Он не по-зволяет себя трогать. Еще немного - и он начнет кусаться. . . Да, да-же меня может укусить! Он скалит зубы и ворчит. Уверяю тебя, он стал совсем другим. Он меня пугает . . . Марте? . . . Но я же тебе объясняю, что он никого не подпускает к себе. Марте стоило огром-ного труда вывести его. Он не позволял открывать дверь . . . Да, это будет лучше. Уверяю тебя, что я его боюсь. Он ничего не ест! Он не двигается с места. Он так на меня смотрит, что у меня мороз по коже . . . Откуда же я могу знать? Возможно, он думает, что я причинила тебе зло . . . Несчаст¬ное животное . . . . У меня нет никакого права на него сер¬диться. Я его слишком хорошо понимаю. Он любит тебя. Он ждет тебя. а ты не возвращаешься. Он думает, что я в этом виновата . . . Попробуй прислать Жозефа . . . Я думаю, чтоон пойдет с ним . . . Ах, я . . . Это все равно... Он не меня обожал . . . Какие у меня ... Если ты его не возьмешь, мне придется отдать его. Я не хочу, чтобы пес заболел и озлобился . . . Если он будет с тобой, он никого не укусит. Он будет любить тех, кого ты любишь . . . Я хочу сказать, что он полюбит людей, с которы¬ми ты живешь . . . Да, милый, ты прав, но ведь это собака, несмотря на весь свой ум, она не может по-нять . . . Я не стеснялась перед ним. Бог знает, что он только видел после твоего ухо¬да! . . . Я хочу сказать, что, может быть, он меня не узнаёт, может быть, я его напугала . . . Никогда не знаешь . . . На-оборот . . . Вспомни тетю Жанну в тот вечер, когда я сообщила ей, что ее сын убит. Помнишь, она была маленькой, бледной женщиной, но в тот вечер она вдруг стала огромной и красной. . . Да, великаншей; казалось, что она касается головой потолка, заполняет собой всю комнату, и повсюду металась ее тень, и становилось страшно . . . Она была страшной . . . Прости меня. Но как раз ее собственная собака испугалась. Она спряталась под диван и лаяла, как на дикое животное . . . Я не знаю, что я делала, мой дорогой! От¬куда я могу знать? Человек перестает быть самим собой. Наверное, я делала ужасные вещи. Представь себе, что я разорвала пополам толстый конверт с моими фотографиями, сразу, даже не заметив этого. Даже мужчине это было бы трудно сделать . . . Какие? Которые я заказывала для автомобильных прав . . . Что? . .. Нет, мне больше не нужны права . . . Не жалей о них. Я была просто ужасна . . . Нет, никогда больше не буду! Потому что я имела счастье встретить тебя в дороге. А теперь, если я снова буду путешествовать, для меня будет несчастьем тебя встретить . . . Нет, не уговаривай меня . . . Оставь . . . Алло! Алло! Мадам, повесьте труб¬ку. Вы присоединились к другому номеру . . . Алло! Да нет же, мадам . . . Никто вас не интригует. Вы не должны слушать чужой разговор ... Если вы находите нас смешными, зачем вам терять время, вместо того чтобы повесить трубку . . . О! . . . Что вы говорите? . . . Дорогой мой! Дорогой мой! Не сердись . . . Наконец-то . . . Нет. Нет, это я. Я нажала на рычаг. Она положила трубку сра-зу же после того, как сказала эту гнусность ... Алло! . . . Ты оскорблен . . . Да, конечно, ты оскорблен тем, что услышал. Я же знаю твой голос . . . Ты обижен! . . . Я . . Но, дорогой мой, эта женщина очень злая, и она не знает тебя. Она думает, что ты такой же, как все дру-гие мужчины . . . Да нет же, дорогой! Это не одно и то же . . . Какие угрызения совести? . . . Ал¬ло! . . . Оставь, оставь. Не думай больше об этой глупости. С этим покончено . . . Какой ты наивный! . . . Кто это был? Не важно кто. Например, позавчера я встретила одну знако¬мую даму, фамилия которой начинается на букву С . . . на букву С . . . Б.С. Да, да, она живет на авеню Анри Мартена . . . Она спросила меня, разве у тебя есть брат, и сказала, что в га-зетах было напечатано объявление о его свадьбе . . . Неужели ты думаешь, что она меня огорчила? . . . Это же правда . . . С каким видом? С полным соболезнования . . . Уверяю тебя. что я поспешила уйти. Сказала, что у меня дома гости . . . Не усложняй. Все так про-сто. Люди ненавидят, когда к ним невнимательны. А я же постепенно бросила всех своих друзей . . . Я не хотела терять ни одной минуты на¬шего времени . . . Абсолютно безразлично. Они могут говорить что хотят . . . Надо быть справедливым. Наши отношения непонятны посторонним людям . . . Другим людям . . . Люди понимают только любовь и ненависть. Разрыв есть разрыв. Они смотрят поверхностно. Ты никогда не заставишь их понять . . . Ты . . . Ты никогда не заставишь их понять некоторые вещи . . . Самое лучшее поступать, как я, игнорировать это. Совершенно. (Она глухо вскрикивает, как от вне-запной боли.) О! . . . Нет, ничего. Я говорю, говорю как будто мы с тобой просто разговариваем, и вдруг вспоминаю, что все кончено . . . (Плачет.) . . . Зачем обманы¬вать себя? . .. Да... Да... Нет, в старину люди в таких случаях встречались, могли терять голову, забыть обе-щания, начать все сначала, снова завладеть любимым, прижаться к нему. вцепиться в него. Один взгляд мог все изменить. Но теперь, во времена телефонов, то, что кончено, — кончено . . . Не вол¬нуйся. Два раза не кончают самоубийством . . . Может быть, только одну, чтобы уснуть . . . Нет, я не смогу купить револьвер. Ты можешь себе представить, что я покупаю револь¬вер? . . . Откуда я возьму силы, чтобы солгать, мой любимый . . . Неоткуда мне их взять . . . Я должна была бы быть сильной. Есть обстоятельства, когда ложь полезна. Например, если бы ты солгал для того, чтобы облегчить мне разрыв . . . Я же не говорю, что ты лжешь. Я сказала: если бы ты солгал и я об этом узнала. Например, если бы ты сейчас был бы не дома, а мне бы сказал . . . Нет, нет, дорогой! Послушай . . . Я тебе верю . . . Я же не хотела сказать, что я тебе не верю . . . Почему ты рассердил¬ся? . . . Нет, сердишься. У тебя стал сердитый голос. Я только сказала, что если бы ты меня обманул по доброте души и я бы это заметила, я только еще больше бы любила тебя . . . Алло! Алло! . . . Алло! . . . (Она кладет трубку, говоря тихо и очень быстро.) Боже мой, сделай так, чтобы он по¬звонил. Боже мой, сделай так, чтобы он позвонил. Боже мой, сделай так, чтобы он позвонил. Боже мой, сделай так, что-бы он позвонил. Боже мой, сделай. (Звонок. Она берет трубку.) Нас прервали. Я как раз тебе говорила, что если бы ты меня обманул по доброте души и я это заметила, я только еще больше бы любила тебя . . . Безусловно . . . Ты сошел с ума . . . Любовь моя . . . Дорогая моя любовь . . . (Она обви¬вает шею проводом.) . . . Я знаю. что надо, но это чудовищно . . . Нет, у меня никогда не хватит мужества . . . Да, мы говорим, и кажется, что мы рядом, что мы прижались друг к другу и вдруг — разъединиться, и между нами снова встанет весь город с его подвалами и канализацией . . . Помнишь, как Ивонна удивлялась, что человеческий голос проходит через телефонные прово¬да. Я обви-ла шею проводом. Твой голос . . . обвивает мою шею ... Хорошо, если бы станция нас сама случайно разъединила . . . . О, дорогой мой! Как ты мог подумать, что я так плохо знаю тебя? Я же знаю, что эта опе-рация гораздо тяжелее для тебя, чем для меня . . . Нет. . . Нет, нет . . . В Марсель? . . . Послушай, милый, раз вы послезавтра вечером приедете в Марсель, я хотела бы . . . то есть я просила бы ... просила бы тебя не останавливаться в том отеле, в котором мы с тобой обычно останавливались. Ты не сердишься . . . Потому что вещи, которые существуют, но в каком-то ту-мане. И это не так больно . . . Ты понял? . . . Спасибо . . . Спасибо . . . Какой ты хороший. Я люблю тебя. (Она встает и, взяв с собой теле-фон, идет к постели.) Так вот . . . Вот . . . я чуть машинально не сказала «пока» . . . Сомневаюсь .. . Никто никогда не знает . . . О! . . . Да . . . Так будет лучше. Гораздо лучше . . . (Она ложится в по¬стель, прижимая к себе телефон.) Дорогой мой . . . Люби¬мый . . . Прекрасный мой . . . Я буду мужест¬венной. Скорей. Скорей. Положи трубку! Ну, скорей же, по-ложи! Ско¬рей! Я люблю тебя, люблю, люблю, люблю, люблю . . . Телефонная трубка падает на пол. ЗАНАВЕС

Насладимтеся....

Нежность